Анатолий АВЕРЬЯНОВ
Салют Победы
Пусть гремит салют Победы
В небе праздничного дня
В честь отцов и наших дедов,
Жизнь отдавших за меня.
Сколько их, ушедших в бездну,
Не вернулось с той войны
Из Смоленска и из Пензы,
Из Орла и Бугульмы.
Год за годом, шаг за шагом,
Время выбивает вас,
Водрузивших над Рейхстагом
Флаг Победы в грозный час.
Навсегда в граните, в бронзе
Живы павших имена.
Сыновей-героев помнит
Благодарная страна.
Скверы, улицы объяты
Мирной дымкой тишины.
Мира год восьмидесятый…
А отца всё нет с войны.
Солдатка
Гаснут закаты тревожной окраски.
В сердце надежду хранить нелегко.
Весточку жду от тебя я напрасно,
Видимо, ты далеко-далеко.
Мне не дойти до тебя, ни доехать,
Но холодом памяти не замело.
Крикну – и не отзывается эхо.
Горькие ночи висят над селом.
Восемь десятков годочков солдатка
Ждёт: вдруг да скрипнет дощатый порог.
Где же покоишься ты?
В Трептов-парке?
Или пропал среди русских дорог?
Нет о тебе ожидаемой вести.
Камни молчания душу гнетут.
Знать бы твоё поднебесное место,
Место, где чёрные розы цветут.
Я бы их цвет поменяла на алый,
Скорбных цветов-то и так через край.
Кто бы порадовал весточкой малой:
– К мужу, в дорогу, букет собирай…
Меркнут, сгорая, настольные свечи.
Чёрные ночи, как траур, в окне.
Что же ты, время, мне раны не лечишь?
Что же ты память не вытравишь мне?
Евгений САЛЯЕВ
От них остались только имена
Весенний день. Заплаканные лица.
В гвоздиках и тюльпанах каждый сквер.
Ну почему, ну как могло случиться
Такое страшное в СССР?
Который раз повеяло бедою,
Хотя давно закончилась война.
И бесконечной скорбной чередою
Встают навеки павших имена.
Теперь у них своя река иль море:
Кому-то выпал Днепр, кому-то – Дон,
Кому-то – леденящие просторы...
Антон, Семён, Софрон, Пантелеймон...
У каждого свой лес или пригорок,
Плакучая берёзка у ручья...
Архип, Борис, Владимир, Пётр, Григорий,
Кузьма, Леонтий, Святослав, Илья...
У каждого теперь свои дороги,
Просёлки и тропинки средь полей...
Где ты сейчас, единственный от Бога,
Матвей, Федот, Савелий, Тимофей?!
У большинства свой маленький участок
Под Минском, Севастополем, Москвой...
А знаешь, Лёша, Саша, Коля, Вася,
Твоя жена всю жизнь была вдовой.
У них свои сады в чужих селеньях,
Свои «дома» в столицах разных стран...
Богдан, Валерий, Ярослав, Евгений,
Иван, Иван и тыщи раз Иван!..
Как много их ушло в чужие дали,
Да только не вернулся ни один.
А ведь они домой прийти мечтали...
Георгий, Фёдор, Павел, Константин...
Александр САЛЯЕВ
Пехота
Война нещадно в клочья рвёт
Тела друзей, врагов и мысли,
Огнём с железом Смерть ревёт,
В Ад унося без счёта жизни.
Плечом к плечу за Честь и Дом,
За Веру, Родину и Семьи,
Кровь на руках, а в горле ком,
Враг насаждает злое семя.
Бой насмерть близок, час грядёт,
Промёрзлый грунт ломают ногти,
По позвонкам холодный пот,
Дрожат колени, губы, локти.
Назад – ни шагу! Есть приказ.
Ведь за спиной Глава Отчизны,
Оплот – Нерукотворный Спас
Набатом отбивает тризну.
В прицеле – враг: мишень с крестом,
Шеврон, что с коловратом в круге,
Застит глаза, но всё – потом,
Я жму курок в помин о друге.
О том, кто пулей был сражён,
Набрать речной воды желая,
Он точно в сердце поражён
Под звуки вражеского лая.
С последним вздохом он упал,
Раскинув руки, как объятья,
И холод взгляд его сковал,
Навечно обращённый к братьям.
Таких, как он, на каждый день –
Не батальон, не полк, не рота!
Уходят ежечасно в тень
Солдат и офицер пехоты.
Досрочно Смерть берёт своё:
Свинцом, клинком и просто страхом,
Но снова клич вперёд зовёт
Во тьму золы, огня и праха.
Опять агонии оскал,
Клыки-штыки тела пронзают,
Зияет тьмой могил провал,
На лицах снег уже не тает.
Рвут плоть десятки тысяч пик,
Пурпур потоком стелет Вечность,
Несётся ввысь прощальный крик,
Сметая души в Бесконечность.
Но не сдана ни пядь земли,
Умыла кровь поля и скалы,
А погребальные огни
По деревням пускают жала.
В хлевах, как скот, набитый люд,
Запор, как страж свобод на дверях,
Скребёт по сердцу адский зуд,
В мышиной форме – люди-звери.
Стоят столбы на площадях,
Верёвка с табуретом рядом,
Пленённых стон в очередях,
Плюющих кровью, словно ядом.
Бордовым цветом на стене
Узор рисует ружей росчерк,
И прячет Жизни в пелене
Ежеминутно и досрочно.
Дрожит земля – снарядов залп,
Твердь поднебесья режут стрелы,
Чтоб через миг свинцовый вал
Накрыл огнём осколки Веры.
Кресты и Звёзды на полях,
Сшибаясь в каждом новом бое,
Сжигают память на углях,
Являя ярость в хриплом вое.
Потомок ариев и рус
Грызут, как живодёры, глотки,
Повсюду слышен дикий хруст
Костей, клинков, клетей решётки.
Два мира, как на рубеже,
Столкнуть друг друга жаждут в бездну,
Стон боли, скрежет от ножей,
Двум мирозданьям вместе тесно.
Фашизм желает Русь подмять,
Роль отведя раба на поле,
Чтоб без зазренья истреблять
Стремленье жить, любить и волю.
Но веку испокон славян
Не победил ни хан, ни кайзер,
Терпенье зла – самообман,
Стоять на смерть – судьба в приказе.
Грудь давит почвы стылый ком,
Ветрами свист летит меж рёбер,
Луга, леса – родимый дом,
Табличка павшим – просто номер.
Но духи предков словно щит,
Подмога и опора в битве,
И будет подлый враг разбит,
Святые согбенны в молитве.
И сколь ни труден воев путь,
Никто не посрамил Крест Святый,
Лишь павших нам не возвернуть,
Чья Жизнь взята врагом заклятым…
…Под окровавленной луной
Солдаты, опустивши веки,
Отдав свои тела с душой,
Стоят как статуи навеки.
Души павших
Покрыты мхом леса, поля,
Озёра высохли и реки,
И лишь багровая заря
Уносит павших ввысь навеки.
Туда, где в глади неба жгут
Костры усопшие солдаты,
Где, скинув жизни тяжесть пут,
Покой смогли найти ребята.
Там, в вышине средь облаков,
Ни боли нет, ни сожалений,
Нет ни приказов, ни шагов
По граням призрачных сомнений.
Здесь чист и полон света мир,
Уставшим душам он – услада,
А между тем земля, как тир,
Вдыхает порох автомата.
На обгоревших травах – смерть,
Вокруг лежат тела без счёта,
За мигом миг в земную твердь
Ложится жизнь бойца пехоты.
Кровь, словно воды по корням,
Струится, орошая вечность,
И нет конца ночам и дням
В той мясорубке бесконечной.
Здесь запах страха ощутим
До дрожи в теле, до икоты,
Ведь прежде бой с собой самим
Ведём перед судьбы отсчётом.
Ракета вверх – сигнал «Пора!»,
Крик офицеров: «Из окопа!»,
И вот ты с возгласом «Ура!»
Несёшься на врага галопом.
Вокруг жужжит пчелиный рой,
Сталь прошивает плоть и каски,
А за спиной снарядов вой,
Врываясь в жизнь, сгущает краски.
То тут, то там, сбивая шаг,
Колени преклоняют братья
С зажатым знаменем в кулак –
Долг жизни смертью вновь оплачен.
Овраг и холм, редут врага,
Колючей проволоки звенья,
Не дрогнет твёрдая рука
Железо рвать перед мишенью.
Свинцовый блеск и хриплый стон,
Мы путь прошли, пред нами ДЗОТы,
А в душах – колокольный звон
По выбывшим из списков роты.
Рывок последний, долгий миг,
Летят гранаты в окна цели,
Секунда, взрыв и дикий крик
В кроваво-огненной капели.
Приказ исполнил батальон,
Высоты взяты до заката,
Доволен сумрачный Харон
Числом внесённых в списки Ада.
Три сотни тел остались там,
Где хрупкий мир огнём разрушен,
Где через годы по лугам
Взойдут цветами павших души.
Раиса ТУПИЦЫНА
Встреча с отцом
Под сосною – обелиск солдатам.
Спят они, засыпаны землёй.
От снаряда, пули иль гранаты
Вечный обрели себе покой.
Рядом тихо шепчутся берёзы,
Шелестя молоденькой листвой.
На моих глазах блеснули слёзы…
Вновь, отец, мы встретились с тобой.
Я не знаю, где лежишь ты точно,
Без вести пропавший на войне.
И уже немолодая дочка
Вот сюда наведалась к тебе.
Я опять стою у обелиска.
Я стою с проникшей головой.
Мой отец и далеко, и близко,
И опять беседует со мной.
Я его спокойный голос слышу:
«Не грусти, дочурка, обо мне».
А земля у ног как будто дышит,
Вновь напоминая о войне.
Я не помню той поры далёкой:
Слишком я мала тогда была,
Как война сурово и жестоко
Над моей Отчизною прошла.
Вот он шепчет: «Ну пока, прощайте.
Я погиб за Родину, за вас.
Только никогда не забывайте
Тот далёкий и кровавый час!»
